Тоталитаризм и авторитаризм (Политико-правовой анализ)
Введение
Истории известно огромное множество политических систем и лежащих в их
основе политических систем и лежащих в их основе политических режимов,
выработанных различными эпохами, народами и культурами. В самом общем виде
их можно разделить на демократические и диктаторские.[1]
Обычно демократию рассматривают как наиболее совершенную форму
политического устройства, которую когда либо создавал человеческий опыт.
Диктаторские режимы, под которыми мы понимаем определенный способ
функционирования государственной власти, существуют также давно, как и
демократические.
До самых последних лет большая часть человечества жила в условиях
диктаторского контроля, которому противостоял демократический правовой
порядок.
Часто синонимами понятия «диктатура» выступают такие понятия как
«автократия», «тирания», «деспотия», «цезаризм», «бонапартизм»,
«тоталитаризм», «авторитаризм» и т.п., поскольку считается, что
обозначаемые ими режимы держатся исключительно на насилии, терроре. Однако
не все диктатуры применяют массовый террор в качестве основного средства
поддержания собственной устойчивости; многие опираются на успешную
экономическую политику, держатся на религиозном сплочении, обычае,
традиционной привычке повиноваться сильнейшему и т.п. Тоталитаризм и
авторитаризм – особые формы диктатуры, которые принадлежат политической
истории ХХ в., хотя какие-то их черты были известны задолго до этого.
Человечество знает немало исторических и регионально-культурных форм
как демократии, так и диктатуры – их можно обнаружить во всех эпохах и
цивилизациях.[2]
И демократия, и диктатура уходят своими корнями в формы политической
организации античности. Древние греки называли тирании, олигархию и
деспотию отклонениями от демократической нормы.
Тирания и олигархия возникали из демократического строя, когда один
человек или группа лиц силой или хитростью и обманом захватывали всю
полноту власти и осуществляли её без согласия с народом. Это становилось
возможным в условиях общей политической неустойчивости, внешнего
вмешательства или войны. Грекам деспотия представлялась справедливой, хотя
и неподотчетной властью.
Классическим вариантом деспотии было персидское царство. К восточным
деспотиям относились также древние государства Египта, Двуречья, Индии и
Китая. Их характерная черта – наличие широкого слоя чиновников, управлявших
организацией труда в ходе ирригационных работ. Подобная организация
требовала концентрации власти. Хозяева земли и водных ресурсов, чиновники,
жрецы и, наконец, сам монарх обладали огромной властью, т.е. контроль со
стороны деспота не был полным.
Древний Рим дает много поучительного относительно сути и происхождения
феномена диктатуры. Из древнеримского права и дошел до нас термин
«диктатура» (dictatura), который в переводе с латинского означает
«неограниченная власть». На древнеримском примере можно также увидеть
различие между диктатурой в узком и широком смысле этого слова. В узком
смысле это диктатура как положение римского права, т.е. явление вполне
узаконенное, в отличие от тирании или олигархии, где власть верховный
личности или группы лиц не была ограничена законом.[3]
В республиканском Риме диктатор был связан правом и в полномочиях, и в
сроках пребывания у власти. Диктатором становился один из консулов на
период более шести месяцев для защиты от внешней угрозы или для подавления
внутреннего мятежа. Однако он не вправе был изменять законы, вмешиваться в
гражданское судопроизводство, объявлять войну, вводить новые налоги и т.д.
По сути дела это был главнокомандующий с большими полномочиями.
Ранняя римская диктатура была скорее не диктатурой в нашем понимании, а
управлением в условиях чрезвычайного положения, но передача особых
полномочий определенному лицу была сопряжена с известными трудностями. Как
правило, войну было трудно закончить в отведенный для диктатора срок, да и
нелегко было удержать его от расширения своей власти.
Главное противоречие временной диктатуры состоит в том, что она
стремится стать вечной и преступить ограничивающие её положения закона.
Вручая огромную власть какому-нибудь лицу, всегда важно помнить об
опасности того, что оно добровольно от нее не окажется. Первым подал пример
тому Сулла (82-79 гг. до н.э.), римский военный и политический деятель,
который узурпировал власть в условиях кризиса республиканского строя и
начала эпохи гражданских войн.
Начиная с власти Суллы и Цезаря (102 или 100-44 гг. До н.э.), который
многократно наделялся диктаторскими полномочиями (в 46 г. до н.э. он
получил их на 10 лет, а двумя годами позже – пожизненно, но был убит),
характер диктатуры радикально изменился. Произошло становление диктатуры в
широком смысле этого слова – как нового типа власти, менявшего законы в
своих интересах, неподотчетного народу и не ограниченного временными
рамками. Республика превратилась в империю.
В наши дни временная диктатура как ограниченный чрезвычайный институт
власти предусмотрена в конституциях почти всех демократических государств.
Есть такое положение в законодательных актах США, Великобритании, Франции,
ФРГ, Швейцарии, и т.д.[4] Однако чрезвычайное законодательство, подобно
тому как это было во времена Суллы и Цезаря, может привести к
неограниченной диктатуре: Наполеон, Муссолини, Хорти и другие диктаторы
ликвидировали демократическое правовое государство при помощи его же
легальных средств. Гитлер создал нацистский режим, опираясь на чрезвычайное
закнодательство Веймарской республики, конституция которой никогда
формально не отменялась.
Что же такое диктатура в широком смысле? Обратимся к определению
американского политолога Ф.ноймана: «Под диктатурой мы понимаем правление
лица или группы лиц, которые присваивают и монополизируют власть в
определенном государстве, используя её без ограничений». Диктаторский режим
есть предельная концентрация власти, антипод демократии. В чем наиболее
явственно проявляется это противостояние диктатуры и демократии?
С точки зрения демократии сердцевину общественного организма составляет
автономная личность. Одна из основных целей демократии – обеспечение прав
человека. Иначе обстоит дело при диктаторском правлении, когда человек как
гражданин государства находится в подавленном состоянии. С легкой руки
теоретика неомарксизма Г.Маркузе, такой тип личности стали называть
авторитарным.[5]
Авторитарная личность, как правило, не обладает полной
самостоятельностью суждений и действий. Сталкиваясь с социальными
проблемами, она ищет спасения в строгих моральных кодексах, безоговорочных
принципах и гоовности подчиняться авторитетам. С помощью силы, явных или
неявных угроз диктатор овладевает деспотическим контролем над политическими
действиями отдельных людей и целых организаций 9партий, профсоюзов,
добровольных обществ и т.д.), которые пытаются противостоять его власти.
Нарушение гражданских свобод, а часто и террор относятся к методам
осуществления господства. Диктаторские режимы более интенсивно и
целенаправленно, чем демократические, используют средства массовой
пропаганды и информации для создания необходимо им общественного мнения,
готового поддержать каждый их шаг.[6]
Для демократии характерен плюрализм во всех сферах жизни общества, в
частности в политической – существование нескольких политических партий,
многообразие и свободное изъявление мнений, в сфере идеологии, духовной
жизни – религиозная терпимость и т.д. Существует также плюрализм властей –
наличие законодательной, исполнительной, судебной власти. Диктатура
исключает любой плюрализм. Политическая борьба утрачивает свою открытость и
превращается в закулисные маневры, а иногда и в кровавые столкновения
противоборствующих групп, которые стремятся полностью устранить друг друга
с политической арены.
Демократия опирается на правовое государство, на верховенство закона
при разрешении любых конфликтов. В условиях диктатуры это правило не
выполняется. Ещё английский мыслитель XVII в. Дж. Локк назвал абсолютную
деспотическую власть «управлением без установленных постоянных законов».[7]
Но диктатуры XX в. уже немогут обходиться без законодательных кодексов,
хотя диктаторы почти всегда действуют в обход установленных ими же законов
и негласно нарушают их. Бывает, что особыми актами демократические законы
вообще превращаются в пустые декларации.
Очень часто диктаторы, опираясь на чрезвычайное законодательство и
следуя букве конституций в сфере формальных правил, нарушают её в части
гарантий личных прав и свобод граждан.
Противоположность демократии и диктатуры не абсолютна. И в древности, и
теперь режимы, в которых смешиваются демократические и диктаторские
элементы, вовсе не редкость. Характерен в этом отношении пример восточных
деспотий. Обычно считают, что древневосточные общества в отличие от
античных демократий были лишены всяких начал самоуправления, и приводят в
качестве примеров соответственно Афины и персию. Вверху – неограниченный
монарх, внизу – безмолствующие массы – примерно такая картина возникает при
первой попытке представить себе восточную деспотию. Но целый ряд примеров
из истории Двуречья, Хеттского государства, Тропической Африки и т.д.
свидетельствуют о том, что часто произволу деспота противостояла или
уравновешивала его достаточно сильная власть знати и народного собрания
(военного ополчения). Нынешние диктаторские режимы не только сохраняют
внешние атрибуты демократии (парламент, выборы и т.д.), но и допускают
регулирование социальных конфликтов демократическими инструментами. Первое
характерно для тоталитаризма, второе для авторитарных диктатур.
Глава 1. Общая характеристика тоталитаризма.
ХХ век одарил человечество значительным расширением горизонтов знания,
достижениями научно-технического прогресса. Возможно, еще более важен
уникальный опыт духовного и социального развития.
В 20-30-е годы в группе государств - СССР, Германии, Италии, затем
Испании, ряде стран Восточной Европы (а позднее и Азии) - сложились
политические режимы, обладавшие целым комплексом сходных признаков.
Провозглашая разрыв с традициями прошлого, обещая построить на его руинах
новый мир, привести народы к процветанию и изобилию, эти режимы обрушили на
них террор и репрессии, втянули мир в череду кровавых войн.
Режимы, получившие название тоталитарных, постепенно сошли со сцены.
Важнейшими вехами крушения тоталитаризма были 1945 год, когда потерпела
крах такая его форма, как фашизм, и 1989-1991 годы, когда тоталитарные
режимы в Восточной Европе, а затем и в СССР, постепенно претерпевавшие
эрозию после смерти И. В. Сталина, рухнули окончательно.
Что же представлял собой тоталитарный феномен? Как осуществлялась
власть? Почему эти режимы просуществовали так долго? Можно ли найти модель
тоталитарной системы? Однозначных ответов на эти вопросы современная
политическая наука не дает.
Из истории термина "тоталитаризм".
Само понятие "тоталитаризм" вошло в обиход в научной литературе Запада
в конце 30-х годов нашего века. Например, "Энциклопедия социальных наук",
изданная в 1930-1935 гг. , не содержит этого термина. Уже в самом начале
тоталитаризм однозначно отождествлялся с фашизмом и коммунизмом,
рассматривавшихся как два его различных ответвления.
Термин "тоталитаризм" стал употребляться для обозначения фашистского
режима в Италии и германского национал-социалистического движения еще в 20-
е годы. С 1929 года, начиная с публикации в газете "Таймс", его стали
применять и к политическому режиму Советского Союза.
Из политической публицистики этот термин входит в научный оборот для
характеристики фашистских режимов и Советского Союза.
На симпозиуме, организованном Американским философским обществом в 1939
году, впервые была сделана попытка дать научную трактовку тоталитаризму. В
одном из докладов он был определен как "восстание против всей исторической
цивилизации Запада. "[8].
Вторая мировая война, а затем разгром фашистских режимов и начало
"холодной войны" дали новый импульс теоретическому осмыслению
тоталитаризма.
В 1952 году в США была проведена конференция, посвященная этому
социальному феномену, где был сделан вывод, что "тоталитарным можно назвать
закрытое общество, в котором все – от воспитания детей до выпуска продукции
контролируется из единого центра"[9].
Спустя несколько лет вышел ряд фундаментальных работ на эту тему,
важнейшими из которых являются: книга Х. Арендт "Происхождение
тоталитаризма" и совместная монография К. Фридриха И З. Бжезинского
"Тоталитарная диктатура и автократия".
Авторы последнего исследования предлагают для определения "общей
модели" тоталитаризма пять признаков:
единая массовая партия, возглавляемая харизматическим лидером;
официальная идеология, признаваемая всеми;
монополия власти на СМИ(средства массовой информации);
монополия на все средства вооруженной борьбы;
система террористического полицейского контроля и управления
экономикой.[10]
Концепция Фридриха и Бжезинского, получившая в историографии название
"тоталитарный синдром", оказала большое влияние на последующие исследования
в этой области. В то же время неоднократно указывалось на несовершенство их
формулы, что, впрочем, признавали и сами авторы.
Сложность создания приемлемой концепции привела к критике самой идеи
моделирования тоталитаризма, основные положения которой сводились к
следующему:
с помощью концепции тоталитаризма нельзя исследовать динамику процессов в
социалистических странах (Г. Гласснер);
не бывает целиком контролируемой или неконтролируемой системы (А. Кун);
модели тоталитаризма нет, так как взаимоотношения между отдельными ее
элементами никогда не были разъяснены (Т.Джонс);
тоталитарная модель игнорирует "источники общественной поддержки "
тоталитаризма в СССР(А. Инкельс).
Однако поиск оптимальной модели продолжается по сей день.
Абсолютная концентрация власти и отсутствие разделения властей в
тоталитарном государстве.
Отталкиваясь от результатов анализа, прежде всего тоталитарных структур
гитлеровской Германии и сталинского СССР, которые можно назвать
"тоталитарным максимумом"[11], выделим пять основных признаков
тоталитаризма. Поскольку в настоящем исследовании мы исходим в первую
очередь из анализа "тоталитарного максимума", то и все эти признаки
являются в определенной степени идеальными и проявляются в различных
тоталитарных режимах в неодинаковой степени, вплоть до тенденций.
Итак, первый признак - абсолютная концентрация власти, реализуемая
через механизмы государства и представляющая собой этатизм, то есть
вмешательство государства в экономическую и политическую жизнь страны,
возведенное в высшую степень. Такая концентрация власти с точки зрения
формы правления непременно представляет собой автократию, для которой
характерны:
A. Соединение исполнительной и законодательной власти в одном лице при
фактическом отсутствии независимой судебной власти.
B. Принцип "вождизма", причем вождь харизматического, мистического типа.
Рассмотрим подробнее пункт а).
Тоталитарное государство не могло и не может стать правовым, то есть
таким, где суд не был бы зависим от властей, а законы реально соблюдались.
Такого государства система не приемлет. Незыблемость суда и торжество
законности неизбежно открывали путь появлению оппозиции.
Признавая формально гражданские свободы, тоталитарные режимы ставили
одно, но решающее условие: пользоваться ими можно было исключительно в
интересах той системы, которую проповедовали вожди, что означало бы
поддержку их владычества.
Отсюда вытекала необходимость сохранения формы законности и
одновременно монополии правления. Главным образом по этой причине
законодательная власть не могла отделиться от исполнительной. При
однопартийной системе это как раз и был один из источников, питающих
произвол и всемогущество правителей. Точно так же практически невозможно
было отделить власть полицейскую от судебной.
Так зачем в таком случае тоталитарная диктатура прибегала к закону,
зачем прикрывалась законностью?
Кроме внешнеполитических и пропагандистских резонов немаловажно и то,
что тоталитарный режим обязан был обеспечить правовые гарантии тем, на кого
он опирался, то есть партии. Формально законы охраняли права всех граждан,
но в действительности только тех, кто не попал в разряд "врагов народа" или
"врагов рейха".
В силу вышеизложенного политические судебные процессы-инсценировки, где
доминировал политический тезис; от суда требовалось уложить в рамки права
заготовленный политический вывод о враждебных происках обвиняемого.
При таком способе судить важнейшую роль играло признание обвиняемого.
Если он сам называл себя врагом, тогда тезис подтверждался. "Московские
процессы" -это наиболее гротескный и кровавый пример судебно-юридического
фарса в коммунизме. Обычно политические процессы затевались по
"разнарядке". Тайная полиция(НКВД, ГПУ, и др. ) получала число требуемых к
аресту "врагов народа" и начинала действовать. Никаких доказательств не
требовалось - нужно было лишь признание.
Работа полиции в СССР чрезвычайно упрощалась всемогущей 58-й статьей
Уголовного Кодекса 1926 года. Она состояла из 14 пунктов. Но главное в этой
статье было не её содержание, а то, что её возможно было истолковать
"расширительно", "диалектически". Один пример - пункт 3 :"способствование
каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с СССР
в состоянии войны". Этот пункт давал возможность осудить человека за то,
что, находясь под оккупацией, он прибил каблук немецкому солдату.[12] Но
главный принцип коммунистического суда выражен в одной фразе председателя
ревтрибунала г. Рязани (1919 г. ): "Мы руководствуемся НЕ ЗАКОНАМИ, а нашей
революционной совестью. "[13].
Теперь подробнее о принципе "вождизма". Дело в том, что ко второму
десятилетию ХХ века республика с ее демократическими институтами еще не
стала привычной формой государственного устройства в большинстве
промышленно развитых и развивающихся стран. Отдельные государства еще
сохраняли монархию, а иные совсем недавно установили республиканский строй.
Этим, по-видимому, и объяснялась тоска уставших от революционных потрясений
и войны народов по подобной монарху политической фигуре как объединительном
начале нации. И если в фашистской Германии фюрер смог заместить ушедшего
императора Вильгельма II в душах немецких граждан, то в Италии Б. Муссолини
этого сделать не смог, главным образом из-за существования в Италии всеми
признанного монарха, хотя и не игравшего большой роли в итальянском
обществе.
В Испании Ф. Франко через фалангу пытался возвыситься в общественном
сознании испанцев до уровня свергнутого короля; однако это ему удавалось
плохо. Придя к власти, Франко восстановил монархию, но ...без монарха. В
1945 году испанский король в эмиграции издал манифест, осудивший диктатуру,
чем окончательно испортил отношения с Франко.
В сущности, тоталитаризм и монархия - взаимозамещающие системы, для
которых "вождизм" не является чем-то пришедшим извне. Он возникает из
низкого уровня развития демократического сознания и потребности людей в
вожде как в символе единства нации, особенно в период национальной
нестабильности.
Пример - принцип "фюрерства" в фашистской Германии. Фюрер стоит во
главе государства и выражает его волю: сила государства исходит от фюрера.
Верховный фюрер наделяет всех других фюреров определенными полномочиями в
строго иерархическом порядке. Каждый из фюреров подчиняется своему
непосредственному начальнику, но при этом, по сути, имеет неограниченную
власть над своими подчиненными.[14]
Авторитет вождя, таким образом, зиждется не на осознанном доверии, и
связь вождя с массами носит скорее мистический, личностный характер.
Однопартийная политическая система - средство осуществления
политической власти в тоталитарном государстве.
Второй признак - однопартийная политическая система, не допускающая
никаких иных политических организаций. Такая политическая система тесно
связана с двумя моментами.
Во-первых, основой однопартийной политической системы обязательно
становится монистическая-единая, господствующая идеология, исходящая
исключительно от правящей партии и не терпящая никакой оппозиции или
критики. В самой партии также поддерживается идейное единство.
Основным методом монистической идеологии является массовая
оболванивающая пропаганда, базирующаяся на социально - классовой(СССР),
расово - националистической (Германия) или религиозной (Иран времен аятоллы
Хомейни) демагогии. В годы консервации режима руководящая роль партии была
узаконена 6-й статьей конституции СССР.
Весь механизм власти был сведен к следующему:политические структуры -
это исключительная привилегия партийцев, во всех остальных органах и
учреждениях партийцы либо непосредственно хозяйничали, либо держали
управление под своим надзором.
Достаточно было центру провести заседание или опубликовать статью, как
мгновенно приводился в действие весь государственно-общественный механизм.
А чуть где сбой, партия и полиция в кратчайшие сроки устраняли
"неисправность"-отклонение от общего мнения.
В последующем подробнее будет рассмотрена коммунистическая партия,
находившаяся у власти как в Советском Союзе, так и в странах Восточной
Европы.
Коммунистическая партия партией особого типа являлась не только потому,
что была централизованна, по-армейски дисциплинированна, стремилась к
определенным целям и т. п.
Между тем лишь в коммунистической партии идеологическое единство,
тождественность мировоззрений и взглядов были обязательны для всех без
исключения членов, хотя данный императив касался скорее головных органов и
высших инстанций партии. Тем, кто пониже, только формально было вменено в
обязанность соблюдать единство, "блюсти идейную чистоту своих рядов"; их
прямой задачей было выполнять решения. Однако и низы должны были усваивать
взгляды вождей.
Во времена Сталина идейное единство, то есть обязательное философское и
прочее, стало условием пребывания в партии. Единогласность стала законом
для всех компартий.
Раз в любой партии власть сосредоточена в руках вождей и высших
инстанций, то идейное единство как приказ несло с собой владычество центра
над умами рядовых партийцев.
Прекращение всякой идейной борьбы в партии означало паралич свободы в
обществе, так как общество целиком и полностью в ее власти, а внутри самой
партии - ни проблеска свободы.
Идеологическое единство-духовная основа личной диктатуры, которую без
него невозможно представить. Одно порождает другое.
Идеи - плод творчества отдельных людей, а приказной идейный монополизм,
осуществляемый с помощью пропаганды и террора, придает этим идеям характер
закона.
Устранение идейной разноголосицы в среде высших руководителей
автоматически упразднило фракции и течения , а с тем и всякую демократию в
коммунистических системах.
В коммунизме возобладал принцип "вождь знает все»: идеологами партии
становились обладатели власти - партийной и прочей - вне зависимости от
скудоумия таких лидеров. Получилось так, что надо было быть не просто
марксистом , а марксистом в соответствии с предписаниями верхов, центра.
Коммунисты воспитывались на убеждении, что идейное единство, идейное
подчинение есть неприкосновеннейшая из святынь, а фракция в партии - черное
злодейство.
В борьбе за власть над умами не гнушались никакими средствами, широко
применяли террор, запугивание, пропаганду или круговую поруку по
обстоятельствам.
Конечно, Сталин знал , что Троцкий, Бухарин и Зиновьев никакие не
иностранные шпионы или предатели социалистического отечества. Но нужно было
свалить на кого-то вину за нерешенные вопросы, в частности
продовольственный, благо они еще и "чистосердечно" признались, и устранить
несогласных, инакомыслящих.
Идеологическое единство, прошедшее немало фаз и приобретшее на этом
пути разнообразные формы, было самой отличительной чертой партии
большевистского, коммунистического типа.
Во-вторых, однопартийная политическая система сопровождалась
фактическим отсутствием демократических институтов, таких как парламент,
Советы депутатов и др. , в результате чего достигалось тотальное отчуждение
индивида от политической власти.
Индивид мог получить политическую власть только вступив в партию и
"съев", "подсидев", то есть тем или иным образом устранив вышестоящего
сотрудника, тем самым заняв его кресло.
Возможное существование некоторых общественных организаций ничего не
меняло, так как они контролировались партийными и государственными
органами. Примером могут быть созданные фашистами профсоюзы, основной
задачей которых было внедрение идеологических мифов в массовое сознание и
контроль за ним.
Отрицанием демократических институтов режим реализовывал важную задачу
- ликвидацию тех промежуточных звеньев, которые стоят между индивидом и
государством, в результате чего происходит полное поглощение индивида
государством, превращение его в "винтик" огромной государственной машины.
Тоталитарный режим - детище ХХ века, так как в предыдущие годы техника
не была столь развита, чтобы человек быстро получал и усваивал пропаганду
идейного единства-поддержки режима. До ХХ века политическая деятельность
была , как правило, уделом интеллигенции, грамотных слоев общества, умеющих
через прессу и телеграф, почту обращаться к себе подобным. Научно-
технический прогресс значительно расширил возможности общения.
Исключительная роль здесь принадлежит радио, повсеместное
распространение которого позволило приобщить к политике широкие слои
неграмотного населения, люмпен-пролетариат, что весьма расширило базу
политической борьбы. Кто не умел читать, мог слушать. А когда был проведен
ликбез, подключились и газеты.
Пропаганда шла по всем каналам: в первых классах начальной школы
проходили ленинские уроки, по окончании года дарились книжки под названием
"Из жизни В. И. Ленина", и будущий первоклассник, еще не выучив таблицы
умножения, уже знал о том, каким хорошим пловцом был Владимир Ильич; в
школьных учебниках (особенно по иностранному языку) муссировалась тема
лучшей страны в мире - Советского Союза, ну а самая большая часть
пропаганды приходилась на историю.
Широко практиковались различные фальсификации; в учебнике история
представлялась как история победы КПСС аж со средних веков, разумеется,
ничего не говорилось о"красном терроре", политзаключенных и голоде в период
Советской власти.
По радио передавались бесконечные речи вождей, в газетах каждый день
печатался портрет Сталина, в предисловиях любое произведение
рассматривалось с точки зрения марксизма-ленинизма-сталинизма.
Пропаганда превращалась в воспитательный процесс. В лестнице октябрята
- пионеры - комсомол - партия вышестоящие шефствовали, воспитывали
нижестоящих.
Пропагандой и поддержкой общественно-политического движения, о котором
позже, режим решал весьма важную задачу:взяв под практически полный
контроль души граждан, он прививал людям тоталитарное сознание, готовность
подчиняться идеям, идущим из центра.
Особо стоит сказать о роли церкви. Являясь более древним институтом ,
чем политические партии, обладая значительным весом в обществе, церковь
стала тем камнем преткновения, который не позволял полностью подчинить душу
индивида. Попытки тоталитарного режима устранить, или, по крайней мере,
сотрудничать с ней не везде приводили к успеху. В тех странах, где церковь
сохранила свои позиции (Италия, Испания), отрицательные последствия
тоталитаризма были не столь глубоки, как там, где она была жестоко
подавлена (Германия, Россия).
Общественно-политическое движение и атомизация общества - основа
существования тоталитарного режима.
Третий признак - общественно-политическое движение, составляющее
массовую социальную базу режима. К сожалению, в ранних концепциях
тоталитаризма практически не рассматривалась роль самого народа в создании
и функционировании тоталитарного режима.
Народные массы чаще выступали в облике несчастных жертв, бедных
непротивленцев, являющихся объектом приложения тоталитарных сил. Некоторые
исследователи советского тоталитаризма производят искусственное разделение
общества на отдельные части.
С одной стороны, лидер-диктатор во главе единственной массовой
политической партии, террористический полицейский контроль,
сверхцентрализованная система управления, а с другой - страдающий,
несчастный народ. Если первая часть буквально аккумулирует в себе страшные
черты тоталитаризма, то вторая часть общества находится как бы в стороне,
вызывая симпатии и даже любовь.
Известно, что в Германии и Италии установлению тоталитарных режимов
предшествовали массовые движения, участники которых совершенно добровольно
поддерживали и разделяли фашистскую идеологию.
Сталинские репрессии по свидетельству очевидцев воспринимались
значительной частью населения сочувственно, на этот раз на режим работали
также пропаганда и террор.
Советский опыт свидетельствует, что тоталитаризм всегда имел социальную
опору в народе. Без нее он не мог бы так долго существовать и
видоизменяться. Документальные кадры: делегат от доярок надрывно кричит и
от имени колхоза имени Буденного требует смерти для "врагов народа".
Казалось, каждый колхоз, фабрика, парикмахерская, столовая должны
отметиться и потребовать "высшей меры"; лица требующих сменяются, но слова
поразительно похожи.
Из западных исследователей первой обратила внимание на фактор
общественно-политического движения Х. Арендт, которая считала, что
тоталитарные режимы возникают на его базе[15].
Какова же роль тоталитарного ОПД ?
В характере тоталитарного режима фактор ОПД занимает определяющее место
по следующим причинам.
Во-первых, именно через ОПД как социальную базу режима происходит
формирование в общественном сознании "тоталитарной идеи".
Во-вторых, через ОПД достигается всеохватывающий контроль над всеми
проявлениями общественной жизни, что и обеспечивает осуществление
тоталитарного господства власти.
В-третьих, через ОПД тоталитарный режим внедряет мифы в общественное
сознание, формирует позитивное отношение масс к тоталитарному режиму,
тотализирует массы изнутри, а всех несогласных, неподдающихся уничтожают.
С ОПД связана также и атомизация общества.
Еще до прихода к власти тоталитарное движение строится на принципах
предельной атомизации своих членов; сначала достигается верность движению,
преобладание связей с движением над личными связями, а затем их полная
утрата в пользу своего места в движении.
После установления тоталитарного режима атомизация распространяется на
широкие слои общества с помощью аппарата устрашения, включающего в себя,
кроме террора, также и газеты, радио; однако самый мощный эффект имеет
развитая система доносительства и круговой поруки, закрепляющая таким
образом эффект массовой тоталитарной пропаганды.
"В обстановке всеобщей взаимной подозрительности, когда лояльность
режиму измеряется числом доносов, любые личные связи становятся
обоюдоопасными. Элементарная осторожность требует отказа от тесных связей,
чтобы не ставить близких людей в такое положение , когда они ценой спасения
своей собственной жизни будут вынуждены погубить тебя.
В результате достигается предельно возможная атомизация общества, и
любое несогласие с политикой тоталитарного государства [и с тоталитарной
идеей ] либо раскол между индивидом и обществом сразу же ставит индивида
вне закона. Единственной положительной чертой становится безусловная и
неизменная преданность Движению со стороны каждого его члена."[16]
Итак, через ОПД атомизированного общества достигается эффект "слияния с
властью"(власть доноса), несмотря на абсолютную отстраненность людей от нее
, и как результат-"народ не безмолвствует, как в феодальных государствах
прошлого, - нет, народ поет, кричит "ура" и рукоплещет казням. "[17].
И сам им способствует, добавим.
Теперь несколько слов о том, что такое тоталитарная идея. Тоталитарная
идея заключает в себе основной ценностный критерий организации
тоталитарного общества; именно тоталитарной идеей отличаются различные
формы тоталитаризма .
В зависимости от основного ценностного критерия можно выделить три
формы тоталитаризма.
Правой форме соответствует национальный критерий (фашистские режимы
Гитлера, Муссолини и др. ).
Левой форме - классовый(социальный) критерий (сталинизм).
Религиозной форме-религиозный критерий организации общества(исламский
фундаментализм в Иране периода Хомейни).
В то же время, пожалуй, это различие между формами все-таки не является
принципиальным; по глубинной сути своей все тоталитарные режимы очень
близки.
Признаки тоталитарного ОПД следующие:
Цель Движения - установление диктатуры в какой-либо форме;
обращение к силе в качестве главного инструмента для достижения цели, а
отсюда - террористические потенции Движения;
неприятие оппозиционных мнений, непримиримость к другим партиям, движениям;
идея своего особого предназначения.
Террор - логическое продолжение тоталитарной пропаганды.
Четвертый признак - государственно организованный террор, основанный на
постоянном и тотальном насилии. Основой тоталитарного режима может быть
только всеобщая лояльность граждан, в обеспечении которой террор играет не
последнюю роль, представляя собой логическое продолжение тоталитарной
пропаганды.
Обращенная не к разуму, но к чувствам тоталитарная пропаганда , являясь
по сути насилием над духом, подкрепляется насилием физическим. Двойной гнет
разлагает личность, гасит ее мыслительные способности, оставляя место лишь
почти непроизвольным рефлексам энтузиазма и страха.
Такое давление со стороны государства ликвидирует не только любую
оппозицию, но и любую попытку к инакомыслию.
Террор нанес огромный ущерб нации, практически уничтожив ее генофонд:
представителей интеллигенции, людей науки уничтожали как относящихся к
буржуазии, как "социально-чуждых".
Очень точно описал атмосферу государственного террора С. Цвейг:
"Систематически совершенствуемый, деспотически осуществляемый
государственный террор парализует волю отдельного человека [ночное ожидание
- а за кем пришли? а не за мной?-и никакой попытки к сопротивлению. ] ,
ослабляет и подтачивает всякую общность. Он въедается в души, как
изнурительная болезнь, и ... вскоре всеобщая трусость становится ему
помощником и прибежищем, потому что, если каждый чувствует себя
подозреваемым, он начинает подозревать другого, а боязливые из-за страха
еще и торопливо опережают приказы и запреты своего тирана. "[18]. А
боязливым может стать практически любой - наказание за недонесение
закреплено законодательно. Экономическая автаркия, государственное
планирование и принудительный труд в тоталитарном государстве.
Пятый признак - экономическая автаркия при жесткой регламентации
экономики и существенной доле внеэкономических форм принуждения.
Появление тоталитарных тенденций в общественном развитии было
обусловлено выходом ряда стран из патриархального, феодального состояния и
включением их в новую систему государств с развитой экономикой. При этом
развивающиеся государства вступали в конфликт с уже развитыми, занимая
подчиненное положение, подобное положению полуколоний. Отсюда стремление к
экономической автаркии как залога независимоcти.
С точки зрения внутреннего развития тоталитарному режиму также
требовалась жестко регламентированная, замкнутая на государство
экономическая структура. Более того, стоящей у руководства группировке была
необходима такая экономическая структура, которая не просто замыкалась на
государство, но в значительной степени зависела от воли лидеров.
Коммунистические вожди , искренне убежденные в своем знании
экономических законов, считали, что могут с научной точностью управлять
производством.
В Германии автократическая форма власти, наводящая "железной рукой"
"новый порядок" в стране, была для монополий предпочтительнее сложного
механизма демократического государства.
И в Германии, и в СССР не терпящая никакой оппозиционной организации
тоталитарная политическая структура, которая практически свела на нет роль
профсоюзов(или они служили орудием пропаганды), позволяла эксплуатировать
труд самыми изощренными способами.
Жесткая централизация и террор позволяли в Германии тесно связанным с
режимом монополиям извлекать максимальные прибыли при минимальных
издержках. А монополии благодаря финансовой помощи создавали для
руководства фашистского режима экономическую базу.
Тоталитарным характером собственности, как и слишком значительной
ролью, которую в экономике играла идеология, можно объяснить особую
ситуацию с производителями при коммунизме. Свобода труда в Советском Союзе
была ограничена сразу после революции, а полностью с ней было покончено в
1940 году.
Постоянно использовались трудовые лагеря, где в полной мере был
использован голод как важнейший стимул к труду. Границ между лагерями и
фабричным трудом практически не было.
Трудовые лагеря и разного рода "добровольные" трудовые акции, например
субботники , обязательные сверхурочные, являлись тяжелейшей, крайней формой
несвободного труда. Они могли иметь временный характер, сам же несвободный
труд - явление при коммунизме постоянное, в зависимости от потребностей
момента более или менее ярко выраженное.
Работник был поставлен в такое положение, что свой товар - рабочую силу
он должен был продавать на не зависящих от него условиях без возможности
найти другого, лучшего работодателя.
Партийная бюрократия, монопольно владея природными ресурсами,
осуществляя политическую диктатуру, обрела право диктовать на каких и в
каких условиях люди будут трудиться.
При такой системе невозможны свободные профсоюзы, а забастовки-явление
исключительное.
Отсутствие забастовок коммунисты объясняли тем, что рабочий класс якобы
находится у власти и опосредованно - через "свое" государство и "авангард"
– КПСС – является собственником средств производства:таким образом,
забастовки были бы направлены против него самого.
Настоящая причина в том, что партбюрократия располагала всеми ресурсами
(и аппаратом подавления в том числе) и, главное, рабочей силой: любая
эффективная акция против нее, если она не носит всеобщего характера, была
трудноосуществима.
Забастовки - проблема скорее политическая , нежели экономическая. А в
Советском Союзе проблем нет: именно для того чтобы скрыть их, произошел
расстрел мирной демонстрации в Новочеркасске в 1962 году. Об этом не узнали
бы, если б не А.И.Солженицын, рассказавший всему миру об этом.[19]
Как только все материальные богатства были сосредоточены в одних руках,
возникла необходимость планирования. Центр тяжести планирования в любой
коммунистической системе был на отраслях, имеющих решающее значение для
политической стабильности режима. Ими были тяжелая и военная
промышленность; им было подчинено все. Как следствие, возникала неизбежная
несбалансированность и различные перекосы.
Идеологические и политические мотивы в большей степени, чем интересы
национальной экономики как единого целого, являлись движущей силой
коммунистического планирования.
Именно эти мотивы являлись доминирующими каждый раз, когда режим должен
был выбирать между экономическим прогрессом, уровнем жизни народа и своими
политическими интересами.
Система права в тоталитаризме.
Ярким примером извращенной правовой системы тоталитаризма является
фашистская правовая система 19 века.
Функционеры аппарата фашистской партии и правосудия занимали позицию,
характеризующуюся следующим: отрицанием либерального политико-правового
порядка б) признанием концепции расово очищенной нации упрощением ее
правопорядка; в) признанием политической гегемонии фашистской партии; г)
экспонированием роли «вождя». Из политической концепции единства в немецкой
нации, выраженной в триединой формуле - «государство, движение и нация»,
были выведены основные понятия права, принцип «вождизма» и принцип
равенства.
Буржуазное гражданское право должно было бы заменено «народным
кодексом». По концепции Г. Франка, в нем нужно было отказаться от наследия
римского права и наслоений других правовых систем и выводить его истоки из
германского права. В нем предполагалось определить понятие «семьи»,
«свободы заключения соглашений», «права собственности», «брака», «права
наследования» и т. д. Согласно Гедеманну, кодекс должен касаться всех
«принадлежащих к великогерманскому рейху» в духе нюрнбергских законов 1935
г., но не распространялся на лиц «чуждой крови» и иностранцев Проект
кодекса предполагал неравенство перед законом санкционированное ранее
«арийскими» статьями нюрнбергских законов. Приговором уголовного суда
гражданин мог быть лишен своего правового статуса, если оказался
«недостойным принимать полное участие в правовой жизни», иначе говоря, он
низводился до положения врага. «Народный кодекс» не был оглашен до конца
существования третьего рейха, однако множество предложений, поступивших в
ходе редакционной работы свидетельствует о направлении, по которому
следовало фашистское законодательство, и показывает, как оно должно было
отойти от буржуазной правовой системы, являющейся наследием французской и
английской революций. Фашистские концепции личного права нашли полное
отражение в так называемом нюрнбергском законодательстве третьего рейха
(значительно меньше — в законодательстве фашистской Италии), далее — в
законе о гражданстве рейха, а также в законе об охране немецкой крови (15
сентября 1935 г.). Закон о гражданстве делил граждан на две категории,
причем гражданами sensu stricto были лица «немецкой крови или родственной
ей», которые своим поведением доказывают, что «сознательно будут служить
нации и рейху». Законодательство о защите немецкой крови подтвердило основы
политики дискриминации расово чуждых элементов. Правовая норма и
сопутствующее ей принуждение привели к полному отстранению от нормальной
жизни еврейского населения. Подобные дискриминационные нормы были введены
по отношению к польскому населению (25 сентября 1941 г.). Нюрнбергские
законы создавали фундамент права о браке. Некоторые его предпосылки нашли
свое отражение в законе о стерилизации (14 июля 1933 г.) и в судебной
практике, а также в законодательных нормах об охране потомства немецкой
нации (18 октября 1936 г.). Право о браке (6 июля 1938 г.), по официальному
обоснованию, «было первым шагом на пути создания единого великогерманского
права о браке и семье». В нем содержалось утверждение, что брачное право
перестает бьпь контрактом, что оно является правовым устройством, созданным
для поддержания биологической непрерывности немецкой нации. Понятия крови и
расы легли в основу ограничений при вступлении в брак, причем
постановления параграфа 4 закона ссылались на нюрнбергский закон. Чистота
расы была условием, вступления в брак. Несколько последующих нормативных
актов исключали и даже предусматривали наказание за вступление в брак лиц
«немецкой крови» или родственной ей с лицами «чуждой крови". Такие
постановления касались не только евреев, но и всех национальностей,
признанных принадлежащими к низшей расе, прежде всего славян (во время
войны). Наследственное право (31 августа 1938 г.) содержало концепцию
«здорового национального чувства». Его предписания считали недействительным
изъявление последней воли, если при этом нарушались интересы семьи и
национального единства, понятые в духе «здорового национального чувства».
Случаи нарушения «здорового национального чувства» были подробно
перечислены в обосновании закона и в интерпретационном распоряжении
министра юстиции. Ни в каком случае наследство не могло переходить от
«арийцев» к евреям. Предписания закона о наследовании согласно гитлеровской
политике явно ограничивали, право распоряжаться собственным имуществом.
Примечательно, что в особых распоряжениях административных властей вопросы
наследования у евреев регулировались таким образом, что все имущество
евреев после их смерти поступало в государственную казну. Во время войны на
"территориях, присоединенных к рейху" польское население, не принявшее
«немецкой национальной карты», лишалось имущества и по отношению к нему
постановления наследственного права были беспредметны.
Представляется, что из концепции личного права вытекали некоторые
аналогии для формирования фашисткого права наций (международного права),
также законов касающихся национальных меньшинств. Правовая доктрина
третьего рейха приняла новый термин — «право о национальных группах»
(Vоlksgruppen гесht), отказавшись от традиционного понятия «меньшинство».
Гитлеровской политике агрессии должно было служить положение о
«международно-правовом упорядочении большого пространства при одновременном
невмешательстве других держав». Утверждалось, что международное право как
право наций (ius gentium) является «конкретным порядком», персонально
установленным принадлежностью к нации и государству. Одновременно каждый
порядок оседлых народов, сосуществующих и уважающих, друг друга, составляет
также территориально конкретный порядок пространства».[20]
Правовая доктрина гитлеровской Германии выдвигала тезис, исключавший
ассимиляцию, денационализацию немецких национальных групп, проживающих в
других странах. В соответствии с принятым принципом приоритета политики над
правом это положение подкреплялось заявлением Гитлера, сделанным 20 февраля
1938 г. в парламенте, и нацистской «национальной идеей», из торой вытекало
якобы «немецкое право опеки над немецкими национальными группами иной
государственной принадлежности». Эта политическая концепция была возведена
в ранг нового международно-правового принципа, исключающего возможость
ассимиляции инонациональных групп. Из этого следовала претензия
распространить опеку на немецкие «национальные группы», проживающие в
Семиградье, на Волге, в Балтийских странах и т. д. Этим также правовая
доктрина оправдывала гитлеровскую агрессию против Чехословакии и Польши. В
связи с политическими решениями об «упорядочении пространства» уже в 1939
г. Германская академия права отказалась от намерения кодифицировать «право
о национальных группах».
Фашистская теория государства и права выдвинула на первое место расизм,
и им вскоре было пропитано все законодательство третьего рейха. При
соблюдении видимости законности монополистический капитал отнимал при
помощи ряда нормативных актов имущество у целых групп населения,
признанных объективными врагами, в первую очередь у евреев. В годы второй
мировой войны крупные монополии в своей практике «ариизации» уже полностью
отказались от создания видимости законности (в частности, по отношению к
полякам). Дискриминационные акты «ариизации» до 1939 г. имели целью
установить контроль государства над имуществом евреев, изъять у них
средства производства, хотя «отчуждение» не употреблялось. Этой цели
служили экономические сделки, при которых использовалось положение евреев,
ограничения в торговле и правах, опирающиеся на административные
распоряжения, а также акты о ликвидации имущественного состояния
"неарийцев". Варварское распоряжение от 12 ноября 1938 г., налагавшее на
все еврейское население в Германии контрибуцию размером в 1 млрд. марок,
положило начало волне дискриминационных актов. Затем "неарийцам" было
запрещенo заниматься розничной торговлей, занимать руководящие должности,
покупать недвижимое имущество, иметь дело с обращением драгоценностей и т.
д. "Ариизационное» законодательство было введено на территории Австрии и
Чехии немедленно после нападения и захвата этих земель. На территории
Польши секретное распоряжение Гитлера от 7 октября 1939 г. положило начало
акции экспроприации поляков.
"Ариизация" должна была начаться во имя «немецкого национального
единства», с целью устранения объективного врага. Фактически, однако,
процесс «ариизации» происходил в интересах крупного частного и
государственно-монополистического капитала. «Благо нации», во имя которого
проводилась «ариизация», фактически было благом верхушки фашистских
главарей, ибо промышленно-финансовая олигархия в фашистских государствах
срасталась с руководящей верхушкой фашистской партии.
Особая роль в фашистском праве принадлежала уголовному праву. Исходя из
расистских установок, уголовное право безусловно должно было применяться и
в таких вопросах, которые раньше относились только к сфере морали. Для
определения роли уголовного права существенным было признание:
существования «национальной общности», якобы связанной узами крови и расы,
а также субъективным чувством принадлежности к этой общности принципа
вождизма и тем самым указаний «вождя», которые таким образом становились
нормой поведения. Законодатель исходил из того, что на члена «национальной
общности» следует налагать обязанности, а права последнего недействительны.
Основной обязанностью считалось повиновение, а уголовное право должно было
oсуществлять функцию регулятора общественной морали. С первых месяцев после
прихода к власти фашистов, расширялись общие принципы уголовной
ответственности и так называемые судейские меры наказания, ужесточались
принципы специальных превентивных мер и увеличивалось количество
фактических состояний, ведущих к небывалой пенализации жизни.
Началом в системе фашистской репрессивно-превентивной политики было
распоряжение о защите нации и рейха 28 февраля 1933 г. (так называемый Lex
van Lubbe), вводившее смертную казнь за преступления, которые в момент их
совершения карались меньшей мерой наказания. Следующие законодательные акты
от 20 декабря 1934 г. должны были обеспечить особую защиту государственных
учреждений и фашистской партии. Новелла к уголовному кодексу от 28 июня
1935 г. допустила возможность уголовного преследования за деяния
предусмотренные нормативными актами, т. е. применение аналогии. Аналогия
преступности деяния выходила за рамки правовой системы, обращаясь «к
здоровому национальному чувству». Судья должен был установить, было ли в
составе преступления нарушение основ политической доктрины фашистов.
Новеллизация нескольких фактических положений кодекса свидетельствует о
непосредственном вмешательстве «вождя» в правосудие. На это указывают
предписания об охране немецкой крови и чести (15 сентября 1935) а также
законы о борьбе с экономическим саботажем и т. д.
В ходе подготовительных работ к изданию нового уголовного кодекса были
сформулированы положения, которые легли в основу «уголовного права военного
времени». Еще до войны строгость уголовного законодательства не оставляла
сомнений, что дело идет к применению таких средств, которые полностью
устранят преступность. Уже проекты «уголовного права военного времени» были
направлены на создание системы эффективной защиты "внутреннего фронта" —
системы, охраняющей «единство национальной общности». Усиление уголовных
санкции, расширение перечня деяний, за которые угрожало уголовное
наказание, и, наконец, упрощение карательной процедуры — это лишь некоторые
важнейшие средства борьбы деструктивными» действиями или «предательством».
Распоряжение об особом уголовном праве в период войны от 17 августа
1938 г. свидетельствовало о том, фашистское государство закончило этап
подготовки к войне и приспособило всю правовую систему к военным условиям.
Смертной казнью каралось так называемое "разлагающее влияние на
обороноспособность». Это должно обеспечить мобилизацию и ликвидировать
проявления пораженческих настроений. Очередные акты о чрезвычайных мерах в
области радиовещания, о военной экономике и, прежде всего, о врагах нации
(5 сентября 1939 г.) составляли ядро уголовного права военного времени. В
них допускалось применение наказаний, выходящих за границы законности, если
этого требовало "здоровое национальное чувство". Среди прочих выделялось
своими исключительно суровыми наказаниями распоряжение об обеспечении
обороноспособности немецкой нации от 25 сентября 1939 г. Несколько позже (6
мая 1940 г.) было разрешено распространить действие уголовных законов на
оккупированные страны, на преследование граждан покоренных стран через суд
оккупантов и на подавление таким образом движения сопротивления (хотя этим
занимались и другие оккупационные органы). В годы войны фашистские
законодатели не были стеснены требованиями законности. Примечательным
является факт, что даже суды, которые должны творчески развивать
законодателя, также перестали считаться с требованиями законности.
Глава 2. Авторитарный режим и его отличие от тоталитарного режима.
Одним из наиболее распрастранённых в истории типов политических систем
является авторитаризм. По своим характерным чертам он занимает как бы
промежуточное положение между тоталитаризмом и демократией. С
тоталитаризмом его роднит обычно автократический, не ограниченный законами
характер власти, с демократией — наличие автономных, не регулируемых
государством общественных сфер, особенно экономики и частной жизни,
сохранение элементов гражданского общества. В целом же авторитарной
политической системе присущи следующие черты:
Автократизм (самовластие) или небольшое число носителей власти. Ими могут
быть один человек (монарх, тиран) или группа лиц (военная хунта,
олигархическая группа и т.д.)
Неограниченность власти, её неподконтрольность гражданам. При этом власть
может править с помощью законов, но она их принимает по своему усмотрению.
Опора (реальная или потенциальная) на силу. Авторитарный режим может не
прибегать к массовым репрессиям и пользоваться популярностью среди широких
слоёв населения. Однако он обладает достаточной силой чтобы в случае
необходимости по своему усмотрению использовать силу и принудить граждан к
повиновению.
Монополизация власти и политики, недопущение политической оппозиции и
конкуренции. Присущее этому режиму определённое политико-институциональное
однообразие не всегда результат законодательных запретов и противодействия
со стороны властей. Нередко оно объясняется неготовностью общества к
созданию политических организаций, отсутствием у населения потребности к
этому, как это было, например, в течение многих веков в монархических
государствах. При авторитаризме возможно существование ограниченного числа
партий, профсоюзов и других организаций, но при условии их подконтрольности
властям.
Отказ от тотального контроля над обществом, невмешательство или
ограниченное вмешательство во внеполитические сферы и прежде всего в
экономику. Власть занимается главным образом вопросами собственной
безопасности, общественного порядка, обороны, внешней политикой, хотя она
может влиять и на стратегию развития, проводить достаточно активную
социальную политику, не разрушая при этом механизмы рыночного
саморегулирования.
Рекрутирование политической элиты путём кооптации, назначения сверху, а не
конкурентной электоральной борьбы.[21]
К числу общих черт всех авторитарных режимов относят также следующие:
— для нее характерно слияние законодательной, исполнительной и судебной
властей, либо их формальное, показное разделение;
— в социальном плане авторитаризм пытается стать выше классовых
различий, выразить общенациональный интерес, что сопровождается социальной
демагогией, популизмом;
— во внешней политике для него характерны агрессивные имперские
установки.
Все эти характеристики дают в сумме явление авторитаризма только в том
случае, если наличествует его духовный и практический стержень — авторитет.
Под авторитетом понимается общепризнанное неформальное влияние отдельной
личности или какой-то организации в различных сферах жизни общества. В
более узком смысле авторитет — одна из форм осуществления власти, стоящей
выше права. М. Бебер выделял три типа авторитета: 1) основанный на
рациональном знании, 2) на традиции, 3) на харизме вождя. В первом случае
носителем авторитета является учитель-пророк, во втором - проповедник, в
третьем - вождь. Без личности такого рода авторитаризм невозможен. Она
является знаком, символизирующим единство нации, ее суверенитет, ее великое
прошлое, настоящее и будущее.[22]
Учитывая эти признаки авторитаризма, его можно определить как
неограниченную власть одного лица или группы лиц, не допускающих
политическую оппозицию, но сохраняющую автономию личности и общества во
внеполитических сферах. При авторитарной политической системе запрещаются
лишь определённые, главным образом политические формы деятельности, в
остальном же граждане обычно свободны. Авторитаризм вполне совместим с
уважением всех других, кроме политических, прав личности. В то же время в
условиях авторитаризма граждане не имеют каких-либо институциональных
гарантий своей безопасности и автономии (независимый суд, оппозиционные
партии и т.д.).
Способы легитимизации власти.
Авторитарные политические системы очень разнообразны. Это монархии,
деспотические диктаторские режимы, военные хунты, популистские системы
правления и др. Авторитарные правительства могут добиваться признания не
только силой, с помощью массового истребления но и более гуманными
средствами. На протяжении тысячелетий они опирались главным образом на
традиционный и харизматический способы легитимации. В XX в. в целях
легитимации широко используется националистическая идеология. Большинство
авторитарных режимов в Азии, Африке и Латинской Америке оправдывали своё
существование необходимостью национального освобождения и возрождения.
В последние десятилетия авторитарные политические системы очень часто
используют некоторые демократические институты — выборы, плебисциты и т.п.
— для предания себе респектабельности в глазах международного сообщества и
собственных граждан, уклонения от международных санкций. Так, например,
неконкурентные или полуконкурентные выборы использовались авторитарными или
полуавторитарными режимами в Мексике, Бразилии, Южной Корее, Казахстане,
России и многих других государствах. Отличительной чертой таких выборов
является ограниченная или лишь видимая конкурентность (когда все кандидаты
угодны властям) конкурентность, полная или частичная контролируемость
властями их официальных итогов. При этом у властей существует много
способов обеспечить себе формальную победу: монополия на средства массовой
информации, отсеивание неугодных лиц ещё на стадии выдвижения кандидатов,
прямая фальсификация бюллетеней или результатов голосования и т.п.
В период после второй мировой войны и, особенно, в последние
десятилетия авторитарный политический строй чаще всего носит переходный
характер и ориентируется, хотя бы формально на переход к демократии.
Сильные и слабые стороны авторитаризма.
В конце 80 — начале 90-х гг. значительно возрос научный и политический
интерес к авторитаризму в связи с крахом преимущественно тоталитарных
политических систем в большинстве коммунистических государств мира. Попытки
многих из них, в том числе и России, быстро, в духе большевистских
“кавалерийских атак” ввести демократию без наличия необходимых для неё
общественных предпосылок не увенчались успехом и повлекли за собой
многочисленные разрушительные последствия.
В то же время целый ряд авторитарных государств (Южная Корея, Чили,
Китай, Вьетнам и др.) практически продемонстрировали свою экономическую и
социальную эффективность, доказали способность сочетать экономическое
процветание с политической стабильностью, сильную власть — со свободной
экономикой, личной безопасностью и сравнительно развитым социальным
плюрализмом.
Авторитаризм иногда определяют как способ правления с ограниченным
плюрализмом. Он вполне совместим с экономическим, социальным, культурным,
религиозным, а частично и с идеологическим плюрализмом. Его воздействие на
общественное развитие имеет как слабые, так и сильные стороны. К числу
слабых относится полная зависимость политики от позиции главы государства
или группы высших руководителей, отсутствие у граждан возможностей
предотвращения политических авантюр или произвола, ограниченность
институтов артикуляции, политического выражения общественных интересов.
В то же время авторитарная политическая система имеет и свои
достоинства, которые особенно ощутимы в экстремальных ситуациях.
Авторитарная власть обладает сравнительно высокой способностью обеспечивать
политическую стабильность и общественный порядок, мобилизировать
общественные ресурсы на решение определённых задач, преодолевать
сопротивление политических противников. Всё это делает её достаточно
эффективным средством проведения радикальных общественных реформ.[23]
Природа авторитаризма и условия его возникновения.
Авторитаризм — политический режим власти, не ограниченной правом,
опирающейся на прямое насилие и осуществляемой единоличным правителем или
правящей элитой. В истории общества можно выделить различные его формы:
древневосточные деспотии, тиранические режимы античности, абсолютистские
монархии позднего средневековья и Нового времени, западноевропейские
империи XIX века, военно-полицейские, фашистские и коммунистические режимы
в XX в. Историческое многообразие форм авторитаризма показывает, что этот
политический режим совместим с различными по природе общественными и
политическими системами — рабовладением, феодализмом, капитализмом,
социализмом, демократией и монархией. Отсюда — трудности, связанные с
попытками определения общей природы авторитаризма, вычленения его
сущностных, устойчиво повторяющихся характеристик.
Каковы условия возникновения режима авторитарной власти?
1. Социальный и политический кризис общества, выражающий переходный
характер переживаемого времени. Для такого кризиса характерна ломка
устоявшихся традиций, образа жизни, исторического уклада, которая связана с
резкой модернизацией
основных сфер общественной жизни и совершается в течение одного-двух
поколений.
2. С ломкой исторического уклада жизни общества связано размывание
наличной социально-классовой структуры, происходит маргинализация основной
массы населения. Появление больших масс людей, <выбитых> из традиционных
<гнезд> существования, лишенных собственности и видящих в государстве и
олицетворяющей его фигуре вождя единственный шанс на выживание, в
значительной мере радикализирует социальное и политическое поведение
маргинальных переходных слоев, повышает степень их активности, заряженной
отрицательной энергией разрушительства.
3. В сфере социальной психологии и идеологии нарастают
настроения заброшенности и отчаяния, стремление к <восстановлению>
социальной справедливости путем установления поголовного равенства,
потребительское отношение к жизни берет верх над этикой производительного
труда. Рождается образ врага народа, персонифицируемого в лице какого-либо
общественного института, социальной группы или нации. Возникает культ
личности вождя, с которым связываются последние надежды на преодоление
кризиса.
4. В большой степени возрастает роль исполнительных органов
государственной власти и основной военной силы - армии, обращаемой внутрь
общества. Особое значение приобретает бюрократия, без которой невозможно
функционирование - более или менее успешное - исполнительной власти в
условиях нарастающего кризиса и которая становится источником и хранителем
власти, стоящей над обществом.
5. Наконец, решающим условием возникновения авторитаризма является
лидер, обладающий авторитетом, признаваемый большинством нации, что
обеспечивает возможность бескровного, мирного захвата власти определенной
политической группировкой. В ином случае неизбежна гражданская война,
решающая спор между партиями и вождями.
Поскольку режим авторитарной власти появляется не стольков результате
случайного стечения обстоятельств, но всегда в той или иной мере выражает
историческую необходимость, постольку он не может оцениваться однозначно.
Наряду с авторитарными режимами консервативного (Сулла в Древнем Риме) или
откровенно реакционного толка (Гитлер, например), были и такие, которые
играли прогрессивную роль в историческом развитии своей страны, например
Наполеон Бонапарт, Бисмарк, Петр 1.
Авторитаризм и социализм: командно-административная система
Иллюстрацией вышеприведенного тезиса может быть командно-
административная система, установившаяся в нашейстране после Октябрьской
революции и победы большевиков в гражданской войне. Эта система - результат
предшествующего исторического развития России, а не злонамеренной воли
одной партии или группы лиц (Ленина, Троцкого, Свердлова и др.). Она не
была создана Сталиным, как утверждают многие ученые и публицисты, но только
была доведена им до образцового состояния. Анализ природы командно-
административной системы необходим по двум причинам. Во-первых,
отождествление командно-административной системы и сталинизма выводит из-
под критического анализа политическую практику послеоктябрьского периода и
не дает возможности объективно осмыслить характер Октябрьской революции, а
также оценить деятельность Ленина и партии большевиков в 1917 году. И во-
вторых, потому, что теоретически и политически непродуманная, хаотически
суетливая и непоследовательная десталинизация нашего общества таит в себе
угрозу возникновения новых авторитарных режимов как в стране в целом, так и
в ряде республик, в первую очередь в тех, где десталинизация проводится
наиболее радикально (Грузия, Россия). Либо возможна консервация прежнего
типа авторитаризма - коммунистического (Азербайджан, Казахстан, республики
Средней Азии).
Каковы основные черты послеоктябрьской политической системы,
позволяющие охарактеризовать ее как авторитаризм?
Начиная с 1861 г., Россия переживала процесс индустриализации,
сопровождаемый реформированием многих сторон жизни общества, резкой ломкой
традиционного исторического уклада. Поскольку этот процесс шел
зигзагообразно, то муки модернизации не находили соответствующего
разрешения, что вело к накоплению кризисных явлений, приведших к первой
русской революции. Мировая война усугубила кризис общества, доведя его до
высшей точки, точки антагонистического противостояния самодержавного
государства и общества.
В этот период в России происходило становление новой социально-
классовой структуры общества, но становление затянутое. Новые
индустриальные классы составляли малую часть населения, большая часть
которого все более подвергалась пауперизации, включая и дворянство. Это
обеспечивало господство маргинальных слоев в городе и деревне, размытый
характер социальных отношений, резко повышало степень социальной и
политической активности этих слоев. Последнее, в свою очередь, оказывало
разрушительное давление на формирующуюся социально-классовую структуру,
тормозило ее становление.[24]
Война в высшей степени усилила роль государства, его вмешательство в
жизнь общества и контроль за нею, возросло значение бюрократии для
успешного функционирования исполнительной власти, усилилась роль армии во
внутренней жизни страны. Страна вставала на грань выживания, что
способствовало укреплению в массовом сознании национальной идеи и поиску
сильной личности, способной воплотить эту идею в жизнь, спасти страну от
военного, экономического и политического краха. Предоктябрьская Россия
искала в авторитаризме выхода из кризиса, и вероятность демократической
альтернативы была крайне мала. Керенский или Корнилов — два вождя, за
которыми стояли различные варианты авторитарного режима. Составившие третью
силу большевики были обречены на авторитаризм, ибо иной вариант выхода из
кризиса был невозможен в той ситуации. Разразившаяся после революции
гражданская война была только спором между различными вариантами
авторитаризма.
Таковы исторические предпосылки, обусловившие авторитарный характер
послеоктябрьской политической системы. Ее основные черты: 1) монополия
компартии на политическую власть (диктатура партии), превратившаяся после Х
съезда партии в монополию на власть правящей верхушки, внутри которой шла
ожесточенная борьба за лидерство, обострившаяся после болезни и смерти
Ленина; 2) слияние законодательной, исполнительной и судебной власти; 3)
сверхцентрализация управления экономической, политической и духовной жизнью
общества; 4) роль бюрократии и военно-полицейского аппарата (ВЧК—ОГПУ)
становится решающей; 5) прямое использование насилия по отношению к
оппозиции и инакомыслящим и государственный терроризм; 6) агрессивные
внешнеполитические установки, выражавшиеся то в стремлении разжечь пожар
мировой революции, то в создании образа страны — «осажденной крепости»;
7) идеология особого — советского и социалистического — национализма,
которая внутри страны проявлялась в унификации национально-культурных черт
различных народов, в стремлении создать единый советский народ, а вовне — в
попытке навязать советский образ жизни другим странам;
8) создание харизмы Ленина, под прикрытием которой и от имени которой
действовали его преемники, освящая этой харизмой («верность заветам
Ленина», «верность принципам марксизма-ленинизма») свое правопреемство,
объявляя ее источником легитимности собственной власти.