Мамин-Сибиряк Д.Н.
РЕФЕРАТ
по истории
Тема: «Мамин-Сибиряк Д.Н.»
Группа 306
Выполнила: Степанова И.В.
Красноуральск
2000 г.
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852 - 1912)
Родился в Верхотурском уезде Пермской губернии. Учился на ветеринарном
факультете Медико-хирургической академии (1872-76) и на юридическом
факультете Петербургского университета (1876-77).
В 1877 прервал учебу и уехал на Урал. Вернулся в Петербург в 1891 известным
писателем: романы "Приваловские миллионы"(1883), "Горное гнездо"(1884) и
др. Заведовал отделом художественной литературы в журнале "Мир божий".
Жил в Петербурге (1891-93; 1908-12), в Царском Селе (1894-99, 1902-1908)
и в Павловске.
Умер в Петербурге. Был похоронен на Никольском кладбище Александро-
Невской лавры. В 1956 прах и памятник перенесены на Волковское православное
кладбище (Литераторские мостки, площадка писателей).
В творчестве Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка (1852 - 1912)
исследователи обычно выделяют два основные "тематические русла": тему
интеллигенции и "уральскую летопись". Тем не менее авторы "Очерков русской
литературы Сибири" впервые ставят вопрос о своеобразии сибирской темы в
художественной интерпретации писателя. При этом они замечают : "Мамин
считал себя "сибиряком", так как родился в Висимо-Шайтанском заводском
поселке, расположенном в Верхотурском уезде, а Верхотурье в начале
восемнадцатого столетия входило в состав Сибирской губернии. Важно и то,
какой псевдоним избирает для себя писатель - "Сибиряк".
Но есть и более значительные причины, вызывающие исследовательский
интерес к творчеству Д.Н. Мамина-Сибиряка с точки зрения раскрытия
сибирской темы. С одной стороны, в его романах, рассказах и повестях
возникает образ Сибири как географического, природного, социально-
экономического пространства. Его отличает особый нравственный уклад жизни:
так в романе "Хлеб"(1895) действие часто происходит в городе Тюмени -
центре пароходостроительства, на сибирских реках Иртыше, Туре, Тоболе; в
Западную Сибирь отправляются герои романа "Без названия"; в рассказах
"Зимовье на Студеной", "Старый шайтан" и других повествуется об обычаях и
образе жизни вогулов и т.п. С другой стороны, в творчестве этого писателя,
может быть, впервые в русской литературе складывается "живой образ края".
Не случайно, объясняя особенности романного мышления Д.Н.Мамина-Сибиряка,
Н.И. Пруцков пишет о том, что автору удается "роман о целом крае, о потоке
жизни".
Интересно, что сам Мамин говорил о себе как о художнике "еще
нарождающегося отдела беллетристики - областного" (1886). И потому, может
быть, для Михаила Пришвина Д.Н. Мамин и его творчество ассоциируются с
национальным чувством, родиной: "Не надо гоняться за Александром Невским
или выкапывать "Слово о полку Игореве". Достаточно развернуть любую книгу
Мамина, понять - и родина будет открыта. Современники не поняли Мамина
потому, что в любой его книге культура Отца - Патрио-тизм" .
"Открытие родины" у Мамина, несомненно, происходит и на уровне
изображения мира природы. Тем более , что понятие это для писателя - одно
из важнейших, так как включает в себя не только представление о гармонии и
красоте , но и выступает в качестве "конфликтного" по отношению к миру
человека явления.
Вряд ли можно согласиться с авторами работы "Сибирская тема в
творчестве Д.Н.Мамина-Сибиряка", которые рассматривают роман писателя
"Хлеб" вне его сибирской конкретики, совсем не упоминают о романе "Без
названия", рассказе "Зимовье на Студеной" и т.д.
Олицетворением Сибири в романе Д.Н.Мамина-Сибиряка "Без
названия"(1894) становится образ Ермака. Мотив пути, реализующийся в
путешествии Окоемова сначала в уральские, а потом и сибирские земли
перекликается с мотивом "покорения Сибири" Ермаком. На это указывает и
напряженный поиск заглавия к роману. Мамин перечеркивает в "Записных
книжках" названия "Богатырь" и "На Восток", желая избежать в этом случае
слишком явных аналогий. И тогда роман получает необычный заголовок - "Без
названия", а мотив "покорения новых земель" воплощается в имени Окоемова -
Василий Тимофеевич- тезки Ермака. Вопрос об историческом имени Ермака до
сих пор вызывает споры среди исследователей. Из пяти существующих вариантов
Мамин-Сибиряк выбирает имя Василий, и в его очерке "Покорение Сибири" Ермак
назван Василием Тимофеевичем .
Подобно Ермаку, Василий Окоемов отправляется в Сибирь с целью
завоевания новых земель. После поездки в Америку Окоемов решает доказать
миру, что и русский интеллигент ("лишний" человек) способен в деятельности
реализовать свой высокий нравственный потенциал. Тема освоения новых земель
в романе переплетается с темой пробуждения личности.
В героях Мамина-Сибиряка "растворены" и "действуют" самые разные
начала: социальный, исторический, природный, национальный миры. Интересный
прием использует писатель в романе "Без названия". Путешествуя по России,
его герои "наблюдают" портреты русских лиц, встречающихся им. Воссоздавая
эти портреты, автор отмечает проявляющиеся черты нации : русской,
башкирской и т.д.; и черты жителей конкретного края: Урала, Сибири,
Центральной России: "Начали попадаться типичные сибирские физиономии -
скуластые, ширококостные, узкоглазые. Окоемов про себя любовался этими
квадратными лицами, окладистыми бородами, недоверчиво-упрямыми взглядами -
все говорило о сибирском упрямстве и промысловой хитрости. Это были
отдаленные потомки новгородских землепроходцев. Сказывалась страшная боевая
закваска, унаследованная, может быть, еще от разбойничьих шаек новгородской
вольницы". Как видим, в сибиряке "говорят" Восток и Запад. Кровосмешение
народов Востока и новгородской вольницы и породило такое понятие, как
сибирский характер. Склад мышления сибиряка, отношение его к "пришлым" во
многом обусловлено историческими причинами : "Это была какая-то
органическая сибирская подозрительность, воспитанная тяжелым опытом
невольных сношений с ссыльными бродягами и вообще с подозрительными людьми,
которых европейская Россия так охотно отдает Сибири в течение нескольких
сот лет" ( Т. 5 ,с. 389).
Писатель отмечает последствия освоения Сибири как результат создания
из нее края ссылки и каторги. В произведении изменяется содержание понятия
"пришлый". Сибирь, в представлении Мамина, теперь такое же укорененное
место, как и центр России. А потому пришельцем является не сибиряк, а,
напротив, сам "завоеватель". "Авторский взгляд" совпадает не с точкой
зрения "коренного россиянина", а сибиряка.
В романе постоянно подчеркивается противопоставление жизни центра
России - Москвы - и новых уральских и сибирских земель, с их подлинной
"нравственной неизжитостью". В центре России вырождается и человек , и
земля: "Все было так бедно, убого и жалко. Оживляли картину только белые
церкви, стоявшие среди этой равнины, да несколько фабрик. Поезд мчался по
фабричной области, по московскому суглинку. И ехавшая в вагоне публика была
такая же серая и убогая, как ландшафт - фабричные, кустари, разные
"услужающие". ( Т. 5 ,с.292-293) Гармония человека и природы, еще
сохранившаяся в Сибири, способна исцелять, как это и происходит с героями
романа, ибо (с позиции Мамина) родовые черты Руси также более присущи
природному человеку сибирской глубинки: "Только привольный край мог создать
такое население", или, например, об одном из персонажей: "Да, это спал
здоровый сибирский человек, не знавший, что такое нервы"( Т. 5 ,с.357).
Контраст двух пространств России проявляется и на уроне мотива
"другого": "Весь уклад сибирской жизни был другой, и деревня другая, и
мужик другой, и по-другому все думали. Взять хоть тех же сибирских людей,
как отец Аркадий, или Утлых, - за ними стоял целый исторический период,
придававший свою окраску... Новый край, с его несметными сокровищами,
просто пугал Окоемова" (Т. 5, 359).
Сила сибирской земли проецируется на человека, это замечают москвичи,
отправившиеся осваивать новые земли. "Другое" мыслится в романе как
"чужое", не случайно "новый край" пугает Окоемова. Оговоримся попутно, что
в тексте художественного произведения концепция, логический тезис и т.д.,
тем более если они принадлежат тому или иному персонажу, не всегда
разделяемы автором. Кроме того, роман - вовсе не публицистическая статья, в
которой суждение равно самому себе. Но произведение Мамина-Сибиряка " Без
названия" написано в форме романа -трактата, Окоемов выступает в роли
"персонажа от автора". Именно ему автор часто "доверяет" свои мысли.
В романе намеренно "сталкиваются", вступают в своеобразный поединок
герой - предприниматель, необычайно активный человек (Окоемов), который о
себе заявляет: "Я поклонник силы, личной энергии," призванный "открывать
новые пути промышленности "(Т. 5, с.381); - и сибирская земля, в которой
"слишком уж много благоприятных условий для деятельности"(Т. 5, с.359).
Этот своеобразный конфликт - состязание "земли" и человека позволяет автору
показать процесс воздействия человека на землю и, обратный, - земли на
человека.
Природа Сибири в произведении - совершенно иная, в ней чувствуется
мощь, сила, она всегда остается "вечно юной": " Сибирский кедр - это
могучее дерево стояло такое зеленое, пышное, красивое неувядающей
красотой... такая нетронутая глушь"(Т.5, с.318-319).
Человек бросает вызов земле (Окоемов и другие), присваивая себе ее
сокровища, заставляя "работать на себя". И постепенно артельщики привыкают
к новому месту, обживают его. Основная задача, которую ставит перед собой
герой, - доказать, что русский человек способен из созерцателя превратиться
в деятеля, -оказывается вполне разрешимой. И к концу романа персонажи
романа обретают ощущение дома : "Каждый начинал чувствовать себя д о м а -
это великое чувство, которое дает смысл жизни". Сибирская земля принимает
изгнанников.
Но человек не в силах сегодня "исчерпать" судьбу Сибири, полностью
освоить эти земли. Размышляя об этом, Василий Окоемов замечает: "Вся Сибирь
в будущем. И даже страшно подумать об этом будущем. Настолько оно
грандиозно, начиная с неисчерпаемых сибирских сокровищ... И мы с вами
являемся своего рода пионерами, хотя и с очень скромной задачей.
Грандиозные дела не делаются вдруг..." (Т. 5, с.317)
Теперь уже россиянин осознает необходимость приобщиться к сибирской
земле и природе: он ищет признания этой новой земли. Жизнь героя
заканчивается в романе трагически: он умирает от застарелой болезни сердца.
Герой не рожден на сибирской земле, следовательно, и не обладает ее
жизненной силой. Да и одной человеческой жизни недостаточно для столь
великого дела, доступного лишь "особенному сибирскому народу". Дело
Окоемова продолжит его сын Василий, в котором есть сибирская кровь (жена
Окоемова - сибирская раскольница). Так, явственным в тексте становится
мотив единства коренной и сибирской Руси.
Символична в романе картина смены времен года, когда зима с трудом
уступает дорогу весне. Долго и трудно привыкали люди к необжитому месту,
также медленно менялось их настроение, отношение к "общему делу".
Утверждение повествователя : "Хозяйственное колесо разом повернулось" -
раскрывается в метафорическом описании весеннего половодья: " Зима
держалась крепко, и первые темные дни сменились "отзимьем", то есть новым
снегом... Последнее приводило всех в молчаливое отчаяние... Но вся картина
быстро изменилась, когда "тронулась" вешняя вода и сугробы сибирского снега
таяли с поразительной быстротой... Целые караваны вольной птицы потянулись
к далекому милому северу... "(Т. 5, с.430). Мотив преображения связывается
в произведении не только с образом природы ( еще нет расцвета, а есть
пробуждение), но и судьбой человека. И в этом смысле можно говорить о
новизне, своеобразии трактовки темы человек и природа Д.Н.Маминым
-Сибиряком.
Одновременно в романе предстает и традиционный миф о Сибири -
сказочном месте, крае изобилия: "Какой случай вышел однажды... Есть тут
недалеко от Тюмени завод Успенский. Ну, там до воли была каторга и казенный
винокуренный каторжный завод ... Только однажды по весне и прорви плотину,
значит, в половодье. Что бы вы думали, они сделали, то есть начальство?...
Земля то еще не успела оттаять, так что чинить прорыв долго, а вода из
заводского пруда уйдет. Подумало-подумало каторжное начальство, прикинуло в
уме и велело забучить провал пшеницею из своих складов. Факт... Оно вышло
дешевле и скорее, чем мерзлую землю добывать. Вот какое время бывало...
Рассказывать, так не поверят." (Т. 5, с.356-357).
Устный рассказ-предание имеет свой традиционный зачин: "Какой случай
вышел однажды", и концовку - "выход" из истории: "Рассказывать, так не
поверят". Заметим, что в данном случае обе легенды, обычно друг другу
противостоящие в русской литературе ХУ111-Х1Х веков, присутствуют в тексте:
Сибирь как место ссылки и каторги и Сибирь- фантастический край сокровищ.
В романе Мамина "Хлеб"(1895), как правило, картины природы "увидены"
глазами главного героя - Галактиона Колобова, реже - его отцом или Ечкиным.
Даже когда описание природы дано повествователем, "голос" его, оформление
"слова" эмоционально восходит к излюбленной лексике героя. В природе
Галактион различает близкое, родственное себе начало: "Вот это так место! -
проговорил Галактион... Действительно, картина была замечательная. Глубокий
Тобол шел по степи "в трубе", точно нарочно прорытой канаве... А я бы так
не ушел отсюда , - думал он вслух, любуясь местом. - Ведь что только можно
здесь сделать. Отсюда во все стороны дорога: под Семипалатинск, в степь ,
на Обь к рыбным промыслам. Работы хватит!", "Галактион смотрел на Тобол с
чувством собственности, как на лошадь-новокупку" (Т. 6, 271).
Герой любуется тем, что намерен использовать, превратить в деньги.
Заметим, что герои русского романа Х1Х века природой любовались по -
другому, без намерения обратить красоту природы "в пользу и выгоду".
"Взгляд" на природу персонажа романа Мамина позволяет обнаружить в нем
черты нового героя времени: практика, деятеля, хозяина.
В романе Мамина-Сибиряка Тюмень предстает как город на великом
сибирском пути, как символ пространства, на которое должна быть направлена
огромная "преобразующая сила". Именно здесь Галактион встречается с другой
"преобразующей края силой" - Ечкиным, выслушивает его планы, здесь, едва ли
не впервые за всю историю их любви, Харитина и Галактион ( оба -яркие,
сильные натуры) чувствуют взаимопонимание, разделяют взгляды друг друга.
Интересно, что историческое выдвижение Тюмени, ее быстрое промышленное
развитие по сравнению со столицей Сибири - Тобольском - было замечено еще
этнографом и писателем С.В. Максимовым в статье "Лесные города". В 1881
году он пишет: "Здесь в 1587 году основан был Тобольск, "царствующий град"
всей Сибири, к настоящему времени и в свою очередь успевший вместе с
Верхотурьем также захудать по закону всех северных городов в пользу южных
(Тюмени, Омска, Томска)".
Чувства и мысли Колобова раскрывает сцена ожидания навигации и картина
бурного весеннего вскрытия реки Туры . По традиции "снежная зима",
"скованные льдом реки" передают ощущение сна, статики , полного отсутствия
движения. Сибирь - далекое место, не развитое в промышленном отношении,
противопоставляется центральной России. В романе "Хлеб" в отличие от "Без
названия" мотив противопоставления получает иную интерпретацию : "В
"коренной" России благодаря громадной сети железных дорог давно уже исчезла
зависимость от времен года, а в Сибири эта зависимость сохранилась еще в
полной силе. Весной это особенно чувствовалось, когда замирал сибирский
тракт..."(Т.6, с. 321)
Становится очевидной прямая зависимость человека от природы в том
месте, где следы цивилизации менее заметны. Образ человека - творца,
деятеля необычайно привлекает автора: "В Тюмени он (Галактион) кстати
захватил первый груз, который застрял там из-за распутицы и пролежал бы
долго, пока просохнут дороги. Это было доказательство его права на
существование" (Т. 6, с.289).
Как и в романе "Без названия", в этом произведении Мамина обращает на
себя внимание мотив "создания нового места". Человек посягает на роль
"завоевателя" земли , в которой скрыта великая сила: герой романа призван
стать "ее освободителем". Галактион Колобов старается обрести независимость
от природы, стать полноправным хозяином земли.
Но ключевым в тексте романа оказывается мотив "перекрестка", "истока
великого пути". Тюмень олицетворяет Сибирь: важны ее пространственное
положение - "ворота Сибири" ( мотив во многом традиционный для литературы
18-19 вв), "отворяющие" водную дорогу и сибирский тракт, а чуть позднее и
"чугунку"; и временное - "первый русский город Сибири". Наконец, значение
города как хозяйственного и экономического центра, так и места ссылки,
изгнания, создают в представлении Мамина образ "особого пространства", где
сходятся прежде всего "концы" и "начала" истории. Образ этот многолик и
каждый раз раскрывается в романе перед читателем с новой стороны.
Любимым приемом, можно сказать, своего рода каноническим стилевым
оборотом, позволяющим автору утвердить "типичное", сложившееся в жизни
края, становятся сравнения: "как все сибирские реки", "как и в других домах
сибиряков", "по сибирскому обычаю", "как положено сибирской заповедью" и
т.д. Обращает на себя внимание то , что тем самым автор придает образу
Сибири единство, отмечает своеобразие устройства бытия на сибирский манер.
Писатель подчеркивает, что люди поступают так, а не иначе, потому что таков
уклад жизни их дедов, а все они вместе - его и создают.
Мотивы "перекрестка" и "устоев", казалось бы, взаимоисключают друг
друга, как дом и дорога, статика и движение; тем не менее, переплетаясь,
они и помогают воссоздать сложный образ города , да и всего края в целом.
Это состояние мира перед "вскрытием" бурной реки, когда вода тиха и покойна
под белым настом, но вот еще мгновение - и все стронется с места, забурлит
и понесется. Удастся ли остановить? И что будет при этом с человеком?
Метафорическая картина весеннего половодья в произведении, символика
промышленного пробуждения края в произведении Мамина -Сибиряка заслуживают
внимания. Сопоставление с этой точки зрения двух избранных нами романов
позволяет понять, что мотивы "перекрестка", "устоев" - своеобразные
лейтмотивы в творчестве писателя. Они проецируются на конфликт
произведения, организуют его , и во многом обусловливают трагический финал.
Герой романа - Галактион Колобов, подобно Окоемову ("Без названия"),
вступает в состязание с землей, пытается пробудить в ней дремлющие силы. И
это ему удается: он становится известным пароходовладельцем, одним из самых
уважаемых и богатых людей в Заполье. Мечта самоосуществления, казалось бы,
сбылась. Тем не менее в конце романа Галактион кончает жизнь самоубийством.
Исследователи произведения спорят, пытаясь разгадать авторский замысел.
Часто они приводят в качестве причины самоубийства героя "злую волю"
писателя , который просто "не знает, что дальше делать с героем": персонаж
до конца исчерпывает себя в романе и потому должен удалиться со сцены.
Образ Галактиона более всего "созвучен" в романе сибирской реке: ее
бурный "темперамент" сродни характеру персонажа. Не случайно чаще всего
герой размышляет о своих планах, глядя на реку (Ключевую, Тобол, Туру и
др.). Водная стихия побуждает его на поступок. Вспомним, как долго ожидает
Галактион открытия навигации в Тюмени. Но саму картину весеннего паводка
герою увидеть не дано. Ночью, когда Колобов спит, страшный шум вскрывшейся
реки слышит Харитина: "Слышалось шипение, треск и такой звук, точно по
сухой траве ползла какая-то громадная змея...сделалось страшно до
слез..."(Т. 6, 395)
Конечно, героиня интуитивно предвидит трагический конец возлюбленного,
и сцена как бы "готовит" к нему читателя. Но, с другой стороны, ее функция
в повествовании шире: природа оказывается сильнее человека. И не только
земля, ее стихия, противостоят личности, но и та природа , которая "говорит
" в самом человеке. Становясь промышленником, бросая вызов обществу и
собственному роду, Галактион разрушает в себе какие-то нравственные основы:
этические, религиозные "устои".
Человек не может полностью быть уподоблен природе, вдруг измениться,
стать полностью другим. Романтическая любовь Галактиона к Устиньке, в
отличие от его любви - страсти к Харитине , - попытка вернуться к самому
себе. Но и она оказывается для героя невозможной. И следующим на пути
"возвращения к себе" станет самоубийство. В исследованиях, посвященных
творчеству Мамина-Сибиряка, неоднократно звучало утверждение , что писатель
"воспринимает природу как большое хозяйство", и "не случайно сравниваются
природные явления и деятельность человека" в его произведениях. 9 Но в том-
то и дело, что такого "сравнения" человек не выдерживает. И Галактион не
может стать подобным реке, все сокрушающей на своем пути: как человек он
должен задумываться о последствиях. Следовательно, с точки зрения
Д.Н.Мамина-Сибиряка, человек и не способен. и просто не должен вдруг
становиться хозяином природы. Как и природа, человек, в представлении
писателя, "носит" в себе внутреннюю конфликтность: "устои" и жажду
деятельности, во многом сокрушительную для мира. И как в природе,
конфликтность эта в герое интересна и неизбежна, но и трагична: с ней
связаны и смерть, и обновление.
Литература:
1. Сибирская тема в творчестве Д.Н.Мамина-Сибиряка// Очерки русской
литературы Сибири. -Новосибирск, 1982, с.501.
2. Пруцков Н.И. Русская литература и современность. -Л., 1965, с.32
3. Пришвин М.М. Мы с тобой. По Дневнику 1940 года.//Дружба народов,
1990, № 6, с. 251.
4. См.: Дергачев И.А. Д.Н. Мамин-Сибиряк. Личность. Творчество. 2-е
доп. изд., Свердловск, 1981, с. 58; Миночкина Л.И. Природа в
произведениях Д.Н. Мамина-Сибиряка для детей // Седьмые
Бирюковские чтения. Челябинск, 1987, с.-101-102.
5. Очерки русской литературы Сибири. с.501-508.
6. Тема завоевания Сибири в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка звучит
и в "Сказании о сибирском хане, старом Кучуме" (1891), очерке
"Покорение Сибири" и других.
7. Здесь и далее ссылки на романы Д.Н. Мамина даны в тексте на
основании издания: Мамин Сибиряк Д.Н. Полн. собр .соч. в 6-ти т.
-Т. 5, 1981, с. 316.- с указанием тома и страницы.
8. Максимов С .В. Лесные города // На русской земле. -М., 1989, -с.
289.
9. Груздев А.И. Д.Н. Мамин-Сибиряк. На пути к реализму.
-Свердловск, 1963, с. 68.